Глава 5. РОЛЬ НОРМАТИВНЫХ ДОКУМЕНТОВ В ЖИЗНИ ИНДИВИДУУМА
Незнание закона не освобождает от ответственности.
Римское право
Грехи вольные и невольные.
Из Священного Писания
Инструкция – это некий «феномен» в жизни человека, который сопровождает его от рождения до смерти.
В родильном доме у новорожденного еще нет имени, но, согласно инструкции, уже есть номер. Благодаря этому номеру его принесут к матери и не перепутают с другим ребенком.
Правила, инструкции сопровождают человека в детском саду, в школе. В вузе вас знакомят с правами и обязанностями студента. И наконец, вы после окончания вуза приходите на место работы. Вас знакомят с должностной инструкцией, в которой в общих чертах определены ваши обязанности и права как работника данного учреждения. Более того, в большинстве случаев вам предложат сдать экзамены по технике безопасности и правилам пожарной безопасности, если это связано со спецификой данного учреждения.
Хотел бы в самом начале обратить ваше внимание на главное. Инструкции по правилам техники безопасности написаны с учетом прецедентов, то есть фактов, событий, которые привели к авариям и человеческим жертвам. Следует понимать и всегда помнить, что каждый параграф инструкции по технике безопасности оплачен кровью или даже человеческой жизнью. Нужно учесть и экономические потери, которые всегда неизбежны при авариях, вызванных нарушениями технологического процесса, то есть нарушениями инструкций, всегда сопровождающими ведение любого технологического процесса.
Инструкция – это путеводитель в технологическом процессе.
К сожалению, существуют инструкции, несущие мало полезной информации. В значительной степени это относится к бытовой технике. Часто при покупке сложного устройства вы получаете не инструкцию о правильном использовании вашей покупки, а скрытую рекламу фирмы. Например, вы покупаете сковороду, и в инструкции написано, что сковорода предназначена для жарки. Это и так очевидно, а об особенностях именно данного изделия ни слова. Такая инструкция бесполезна для покупателя.
Но есть инструкции, нарушение которых рано или поздно ведет к трагедиям и катастрофам, и поэтому их ни при каких обстоятельствах нарушать нельзя.
НЕМНОГО ИЗ ИСТОРИИ МОРСКОГО УСТАВА
Люди, научившись плавать на судах по воде, поняли, что без дисциплины на корабле трудно достичь благополучного плавания. И появились вначале неписаные, а потом и писаные законы морского устава, признаваемые всеми странами мира.
1. Капитан на корабле может быть только один.
2. Капитан в случае аварии покидает судно последним из находившихся на судне людей.
3. Груз в трюме корабля и на палубе должен быть прочно закреплен.
И т.д.
Вот как описывает Виктор Гюго в своем романе «93-й год» случай, происшедший на военном корвете «Клеймор»:
«Во время шторма одна из каронад, входящих в состав батареи – двадцатичетырехфунтовое орудие – сорвалась с цепей.
Не может быть на море катастрофы грознее. И не может быть бедствия ужаснее для военного судна, идущего полным ходом в открытом море.
Пушка, освободившаяся от оков, в мгновение ока превращается в некоего сказочного зверя. Мертвая вещь становится чудовищем. Эта махина скользит на колесах, приобретая вдруг сходство с бильярдным шаром, кренится в ритм бортовой качки, ныряет в ритм качки килевой, бросается вперед, откатывается назад, замирает на месте и, словно подумав с минуту, вновь приходит в движение; подобно стреле, она проносится от борта к борту корабля, кружится, подкрадывается, снова убегает, становится на дыбы, сметает все на своем пути, крушит, разит, убивает, рушит. Это таран, который бьет в стену, как ему заблагорассудится, к тому же – таран бронзовый, а стена деревянная. Это освобождает себя материя, это как бы мстит человеку его извечный раб, будто вся злоба, что живет в «неодушевленных», как мы говорим, предметах, разом вырывается наружу; это она, слепая материя. Потеряв терпение, берет невиданный реванш, и нет ничего беспощаднее, чем буйство вещественного мира. Что делать? Как с ней справиться? Буря утихнет, циклон пронесется мимо, ветер уляжется, взамен сломанной мачты вырастет новая, пробоину, куда хлещет вода, задраят, пламя потушат, но как обуздать этого бронзового хищника? Как к нему подступиться? Можно лаской уговорить свирепого пса, можно ошеломить быка, усыпить удава, обратить в бегство тигра, смягчить гнев льва; но все бессильно против этого чудовища – против сорвавшейся с цепей пушки. Убить ее вы не можете – она и так мертвая; но в то же время она живет. Живет своей зловещей жизнью, которую в нее вдохнула бесконечность.
Через секунду весь экипаж был на ногах. Виновником происшествия оказался канонир, который небрежно завинтил гайку пушечной цепи и не закрепил как следует четыре колеса; вследствие этого пушка ездила по раме, станок расшатался, и, в конце концов, крюк ослаб. Пушка неустойчиво держалась на лафете, ибо канат лопнул. В ставень борта ударила волна, плохо прикрепленная каронада откатилась, порвав цепь, и грозно двинулась по нижней палубе.
В минуту, когда лопнула цепь, все канониры находились при батарее. Кучками по несколько человек или в одиночку они выполняли ту работу, которая требуется от каждого моряка в предвидении боевой тревоги. Повинуясь килевой качке, каронада ворвалась в толпу людей и первым же ударом убила четырех человек, потом, послушная боровой качке, отпрянула, перерезала пополам пятую жертву и сбила с лафета одно из орудий левого борта.
Огромное орудие осталось одно. Осталось на свободе. Оно стало само себе господином, а также господином всего корабля. Оно могло сделать с ним все, что заблагорассудится. Экипаж «Клеймора», с улыбкой встречавший вражеские ядра, задрожал от страха. Невозможно передать ужас, охвативший судно.
Каронада продолжала расправляться с кораблем. Она разбила еще четыре орудия и в двух местах повредила обшивку корабля, к счастью, выше ватерлинии, но при шквальном ветре в пробоины могла хлынуть вода. С какой-то неестественной яростью обрушивалась каронада на корпус судна, тимберсы еще держались, так как изогнутое дерево обладает редкой прочностью, но да-же и они начали трещать под ударами исполинской дубины, которая била во все стороны одновременно, являя собой образ удивительной вездесущности. Даже дробинка, которую трясут в пустой бутылке, не выписывает таких нелепых и стремительных кривых. Четыре колеса каронады многократно прошлись по телам убитых ею людей, рассекли их на части, измололи, искромсали на десятки кусков, и куски перекатывались по нижней палубе; казалось, мертвые головы вопят; ручейки крови то и дело меняли свое направление в зависимости от качки. Внутренняя обшивка корвета, поврежденная во многих местах, начинала поддаваться. Все судно сверху донизу наполнял дьявольский грохот.
Капитан быстро обрел свое обычное хладнокровие, и по его приказанию через люк стали швырять вниз все, что могло задержать или хотя бы замедлить бешеный бег каронады, – матрасы, койки, запасные паруса, бухты тросов, матросские мешки.
Но какую пользу могло принести все это тряпье? Ведь никто не решался спуститься и разместить, как следовало, сброшенные вниз предметы!
Каждый поворот непокорной каронады приближал гибель судна. Еще минута, другая – и кораблекрушение неминуемо.
Вдруг на этой неприступной арене, где на свободе металась пушка, появился человек с металлическим брусом в руках. Это был виновник катастрофы, канонир, повинный в небрежности, приведшей к бедствию, хозяин каронады. Сотворив зло, он решил его исправить. Зажав в одной руке ганшпуг, а в другой – конец с натяжной петлей, он ловко соскочил через люк на нижнюю палубу.
И вот начался страшный поединок – зрелище поистине титаническое: борьба пушки со своим канониром, битва материи и разума, бой неодушевленного предмета с человеком.
В ту минуту, когда канонир, решив вступить в грозную рукопашную схватку, бросил вызов своей каронаде, морское волнение случайно затихло, и каронада на миг остановилась, как бы в раздумье. «Поди ко мне», – говорил ей человек. И пушка будто прислушивалась к его словам.
Вдруг она ринулась на человека. Человек отпрянул и избежал удара.
Так не могло длиться вечно. Пушка вдруг точно решила: «Довольно! Пора кончать!» – и остановилась. Зрители поняли, что развязка близится. Каронада застыла на мгновение, как бы в нерешительности, и вдруг приняла жесткое решение, ибо в глазах всех она стала мыслящим существом. Она вдруг бросилась на канонира. Канонир ловко увернулся от удара, пропустил ее мимо себя и, смеясь, крикнул вслед: «Что, не вышло?» В ярости пушка подбила еще одну каронаду левого борта, затем снова, как пущенная из невидимой пращи, метнулась к правому борту, но человеку вновь удалось избежать опасности. Зато рухнули под ее мощным ударом еще три каронады; потом, будто слепая, не зная, на что еще решиться, она повернулась и покатилась назад, подсекла форштевень и пробила борт в носу корвета. Человек, ища защиты, укрылся возле трапа, в нескольких шагах от старика секунданта. Канонир держал наготове свой брус. Пушка, очевидно, заметила его маневр, и, даже не дав себе труда повернуться, ринулась задом на человека, быстрая, как взмах топора. Человек, прижавшийся к трапу, был обречен. Все присутствующие испустили громкий крик.
Но странный пассажир, стоявший до этой минуты, как каменное изваяние, вдруг бросился, опередив соперничающих человека и металла. Он схватил тюк с фальшивыми ассигнатами и, пренебрегая опасностью, ловко бросил его между колес каронады. Это движение, которое могло стоить ему жизни, решило исход битвы. Канонир воспользовался этой грозной заминкой и всадил брус между спицами одного из задних колес. Пушка замерла на месте.
Она накренилась. Действуя брусом, как рычагом, человек налег всей своей тяжестью на свободный конец. Махина тяжело перевернулась, прогудев на прощанье, как рухнувший с колокольни колокол, а человек, обливаясь потом, забросил затяжную петлю на глотку поверженной к его ногам бездыханной бронзе.
Все было кончено. Победителем вышел человек. Муравей одолел мастодонта, пигмей полонил громы небесные.
Солдаты и матросы захлопали в ладоши.
Весь экипаж бросился к орудию с тросами и цепями, и в мгновение ока его принайтовили.
Канонир склонился перед пассажиром.
– Сударь, – сказал он, – вы спасли мне жизнь.
Граф отдал старику в крестьянской одежде честь и произнес:
– Господин генерал, вот он.
Канонир стоял по уставу навытяжку, опустив глаза.
– Генерал, не считаете ли вы, что командиры должны отметить чем-нибудь поступок этого человека?
– Считаю, – сказал старец.
– Соблаговолите отдать соответствующее распоряжение, – продолжал капитан.
– Отдайте сами. Ведь вы капитан.
– А вы, генерал?
Старик бросил на канонира быстрый взгляд.
– Поди сюда, – приказал он.
Канонир сделал шаг вперед.
Старик повернулся к графу дю Буабертло, снял с груди капитана крест Святого Людовика и прикрепил его к куртке канонира.
– Ур-ра! – прокричали матросы.
Солдаты морской пехоты взяли на караул.
Но странный пассажир, указав пальцем на сиявшего счастьем канонира, добавил:
– А теперь расстрелять его.
Радостные крики смолкли, уступив место оцепенению.
Теперь среди воцарившейся мертвой тишины раздался громкий голос старика.
– Из-за небрежности одного человека судну грозит опасность. Кто знает, удастся ли спасти его от крушения. Быть в открытом море – значит быть лицом к лицу с врагом. Корабль в плавании подобен армии в бою. Буря притаилась, но это не значит, что ее нет. Море – засада. Смертной казни заслуживает тот, кто допустил оплошность перед лицом врага. Всякая оплошность непоправима. Мужество достойно вознаграждения, а небрежность достойна кары.
Выполняйте приказ».
В наше время, по-видимому, слабо закрепленный груз привел к одной из самых трагических морских катастроф – гибели парома «Эстония» в 1994 г.
ЕСТЬ ИНСТРУКЦИИ, КОТОРЫЕ НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НАРУШИТЬ НЕЛЬЗЯ
Я приведу пример из собственной жизни, когда нарушенная мной инструкция привела к тяжелой аварии. Я был снят с работы, понижен в должности, и, как вы увидите, это было справедливо. Остановлюсь подробней на психологических аспектах этого прецедента как на основополагающих. В то время я работал начальником службы измерений в электротехнической лаборатории Иркутской ТЭЦ № 1. Эта должность, да и моя квалификация (5 группа по правилам техники безопасности – это высшее квалификационное определение) – давали право участвовать в особо ответственных переключениях. К таким переключениям относятся изменения схемы электроснабжения и распределения электрической энергии, которая вырабатывается на электростанции.
В тот день я вышел на работу после отпуска.
В конце рабочего дня я находился на головной подстанции, которая связывала ТЭЦ с системой Иркутэнерго. В то время наша станция была самая мощная во всей системе. Мощность ее в несколько раз превышала все электростанции вместе взятые, работающие на систему.
Итак, конец рабочего дня. Я уже собрался уходить домой, вдруг раздается телефонный звонок, и дежурный инженер станции обращается ко мне с просьбой задержаться и принять участие в переключениях. Эти переключения были необходимы, чтобы подготовить рабочие места для работы бригады ремонтников в ночную смену.
Я, конечно, согласился и стал поджидать начальника смены по электрической части, который должен был подвезти на подстанцию подготовленный бланк переключений. На этом бланке следует остановиться подробней.
Когда необходимо произвести какие-то действия, в результате которых будет изменена электрическая схема распределения электроэнергии всей станции, требуется составить специальный типовой бланк переключения. В этом бланке подробно, пооперационно расписаны все действия участников переключения. Участвовать в переключениях должны не менее двух человек, имеющих право их производить. Эти требования продиктованы той большой ответственностью, которая возлагается на лиц, производящих эти переключения. Из дальнейшего рассказа вы увидите, к чему может привести небрежность при исполнении инструкции.
Приехал дежурный электрик, мой товарищ Николай Родичев, и мы приступили к операциям. Родичев читает бланк переключений, а я произвожу соответствующие действия, отключаю разъединители, проверяю отсутствие напряжения на шинах и устанавливаю закоротки – устройства, не позволяющие появиться напряжению в зоне работы ремонтной бригады. Закоротки нужны на случай, если по ошибке дежурный персонал подаст напряжение в зону работы бригады. Такое, к сожалению, случается.
Мы отключили два разъединителя и установили две закоротки. Я расписался в бланке переключения, а Родичев сделал соответствующие записи в оперативном журнале. После этого Н. Родичев сдал смену, и мы разошлись по домам.
На следующий день утром я снова пришел на работу и также пришел на смену Н. Родичев. Снова звонок по телефону. Дежурный инженер станции просит меня принять участие с Н. Родичевым в ответственном переключении. Я соглашаюсь. Нам предстояло восстановить схему в первоначальное состояние. Ночная бригада выполнила свою работу и ушла из зоны работ, сделав соответствующую запись в оперативном журнале.
Снова Н. Родичев начал читать бланк переключений, а я исполнять опе-рации, записанные в бланке. Снял две вчерашние закоротки, включил один разъединитель и подошел к ручке второго разъединителя. По команде Н. Родичева попытался его включить, но произошло нечто совершенно неожиданное. При этой попытке разъединитель просто испарился, и мне на голову стал литься расплавленный металл и фарфор. Раздался грохот, и помещение сра-зу заполнилось дымом. Я упал, отполз в сторону, чтобы не лился на меня металл, и стал звать: «Николай, ты живой? – Он отозвался: «Живой! А ты?» – «Я тоже живой. Давай пробирайся к двери». Выбравшись из здания, мы, ничего не понимая, смотрим друг на друга, что же произошло?!
А произошло короткое замыкание на электрических шинах станции. Остались без энергии шахты, электрическая тяга на железнодорожном транспорте – в округе до 120 км остановились все поезда на Восточно-Сибирской железной дороге. Стало затапливать котлован строящейся Иркутской ГЭС, так как остановились откачивающие насосы, остались без электроэнергии города. Такое положение называется системной аварией и бывает крайне редко.
Мы потом пытались подсчитать, сколько же энергии выделилось в момент соприкосновения ножей разъединителя с «губками». Получилось, что если бы два состава железнодорожных поездов на полной скорости столкнулись бы лоб в лоб, то энергии бы выделилось меньше, чем в момент «короткого замыкания» на шинах Иркутской станции в 1956 году.
Что же произошло? Как это могло случиться? Обратите внимание, я же сказал, что всего второй день, как я вышел из отпуска. И как бы еще не втянулся в обычный ритм работы. И сегодня я уверен, что именно это было одной из причин аварии.
А произошло следующее. Ночью другая смена, другие люди, тоже ответственные, продолжили операции по переключениям. Они установили еще одну закоротку в зоне ремонтных работ. Но, в нарушение всех действующих инструкций, установку этой закоротки не отметили в суточной ситуационной схеме и не сделали соответствующей записи в оперативном журнале. В результате при составлении бланка переключений дежурный инженер станции не включил операцию по снятию этой дополнительной закоротки.
Когда мы с Н. Родичевым приступили к выполнению операций по бланку переключений, мы и не подозревали, что за ночь произошло серьезное изменение в ситуации в зоне ремонтных работ. Но даже это тяжелейшее нарушение со стороны оперативного персонала ночной смены в оперативных документах об изменении ситуации в зоне работ бланк переключений страхует следующей записью. Запись требует, чтобы перед тем, как будет включен разъединитель, которым будет подано напряжение в зону, где производились работы, в обязательном порядке был произведен визуальный осмотр всех элементов, на которые будет подано напряжение. Осмотр должен быть произведен не менее чем двумя специалистами, имеющими разрешения производить ответственные переключения. Этим указанием бланка мы пренебрегли, считая что вечером мы устанавливали две закоротки, а утром мы же их и сняли. Ведь в оперативных документах об изменениях в ситуации за ночь больше ничего не значилось.
Эта психологическая доминанта и помешала посмотреть в соседнее помещение, узнать, нет ли там каких-либо изменений. Мы были уверены, что ночью там не работали и не пошли смотреть, чем и нарушили инструкцию. Конечно, основная вина на тех, кто установил третью закоротку и не сделал соответствующую запись в оперативных документах. Но и мы, по инструкции, обязаны были сделать осмотр и предвидеть возможность аварии.
Далее события развивались так. В течение 40 минут удалось ликвидировать аварийную ситуацию. Но все это время огромный промышленный регион оставался без энергии. Мы были задержаны службой КГБ, на место аварии прибыло все областное руководство. Меня отстранили от работы, перевели в монтеры. Я считаю, что отделался легким испугом, могло быть значительно хуже.
Рассказывая об этом случае, я преднамеренно обратил внимание на то, что только что вышел из отпуска. Это не случайно. Ошибка, которую мы допустили, чисто психологическая. Она – следствие отсутствия достаточной психологической формы для выполнения столь ответственной операции. В практической жизни подобные ситуации происходят довольно часто, когда специалист вроде бы знает, что и как надо делать, и все же допускает непоправимые ошибки. На вопрос «Почему это произошло?» он часто и сам не может объяснить причину. В таких условиях и должен работать защитный механизм – ни при каких обстоятельствах не нарушать инструкции.
Вот для предотвращения таких случаев и существуют определенные инструкции, которые ни при каких обстоятельствах нарушить нельзя!
Сказанное иллюстрирует и второй случай из моей производственной биографии, за который меня снимали с работы. Он произошел в городе Навои в Узбекистане. Я работал начальником электромонтажного участка. В то время наш министр Е.П. Славский был депутатом Верховного Совета СССР от города Навои.
Он приехал в город, собрал инженерно-технический персонал и попросил-приказал оказывать всемерную помощь местным руководителям, стараться выполнять их просьбы. Сразу после его отъезда ко мне пришел председатель колхоза и попросил электрифицировать вновь строящийся винный завод. Я ознакомился с объектом и пообещал помочь. Через 2 месяца на заводе появилось электричество. Пример заразителен, и меня пригласили в Бухарский обком партии, предложили к 1 января 1960 года выполнить работы по электрическому обеспечению ретрансляции телевизионных передач на всю Зеравшанскую долину, по протяженности это порядка 1000 км. Был август. Работа серьезная, я поставил условия: срочно нужен проект. Через три дня мне привезли 4 тома технической документации. Работы надо было выполнять в горах, на высоте 2000 м над уровнем моря. Требовалось на господствующей высоте установить антенну, смонтировать трансформаторную подстанцию и построить помещение для обслуживающего персонала.
Оказавшись в районе работ, я не поверил своим глазам. Там, где по ситуационному плану проекта должна была находиться трансформаторная подстанция, зияла пропасть глубиной около 600 метров и внизу плавали облака.
Эти работы курировал Бухарский обком партии. Осмотрев предполагаемую стройку, я заявил, что, руководствуясь строгими инструкциями по ведению строительно-монтажных работ, по такому проекту работы выполнять не могу. Меня обвинили в саботаже (не хочу, чтобы узбеки смотрели телевидение) и сняли с работы. Правда, потом восстановили и выдали новый проект, работы были выполнены в срок. Думаю, в течение 20–30 лет смонтированная нами ретрансляционная антенна и система исправно работали.
И, наконец, третий случай, свидетельствующий о том, что на все случаи жизни инструкций написать невозможно. Будучи уже достаточно крупным руководителем, на одном военном объекте я возглавлял строительство полузаглубленного командного пункта. Была осень, шли дожди. События развивались так: крупногабаритное оборудование согласно инструкции должно загружаться в здание через проемы в крыше. Такие проемы специально были оставлены для этой цели. Поставка оборудования задерживалась, его забраковала военная приемка. Завод-изготовитель приступил к подготовке нового комплекта, который должен был быть готов не раньше, чем через 15–20 дней.
А дожди все усиливались и заливали помещение через проемы. Временная кровля из брезента не помогала. Принимали все меры, чтобы дождаться оборудования с открытыми проемами. А после загрузки оборудования надо было заваривать проемы, делать гидроизоляцию и засыпать их землей. Грязь стояла непролазная.
Мы были обречены на ожидание. При очередном объезде ко мне обратился начальник строительства этого объекта: «Павел Георгиевич, нельзя ли что-нибудь придумать, чтобы закрыть проемы?». Я ему ответил: «Ну что тут придумаешь, ведь оборудования нет». «Да, да, я понимаю, инструкция, но жалко офицеров и солдат, они мучаются в этой мокрой, холодной грязи».
Действительно, положение печальное, и конца ему не видно. Начальник строительства уехал, а я задержался со своими подчиненными, обсуждая сложившуюся обстановку. Трудно что-нибудь тут придумать. А один из моих старых товарищей по работе вдруг говорит: «А у меня есть вариант решения!» «Что? Что ты придумал, дядя Миша? (так называли его)» «Да вот что. Я замерил габариты оборудования, которое должно загружаться через проемы в крыше. Так это оборудование можно, правда, не без трудностей, но протащить через людские ходки».
Доверяя квалификации опытного специалиста, я предложил сделать точный деревянный макет и провести транспортную операцию в полном объеме. Эксперимент мы закончили к утру.
Утром я звоню начальнику строительства, начальнику объекта, говорю, что есть выход: проемы можно заваривать.
Первый вопрос, который мне был задан: «А ты подпишешь разрешение на закрытие проемов?» Дело в том, что нарушать инструкцию главнокомандующего родом войск никто не имел права. А изменять предписанный маршрут загрузки оборудования – это есть нарушения инструкции. И я по этой же инструкции должен был дать разрешение на закрытие проемов после загрузки оборудования.
Я сказал, что подпишу акт разрешения. Его также должны были подписать представители военной приемки. Я подписал акт. Строители не стали ждать военных представителей. Моя подпись была решающей. Я брал на себя всю полноту ответственности.
Проемы заварили, сооружения завалили землей. Через 25 дней пришло оборудование, его благополучно препроводили в сооружение и сдали в эксплуатацию с оценкой отлично. Я заболел и попал в госпиталь. А в это время по формально верной, но по сути злонамеренной информации с объекта о вопиющем нарушении инструкции Главкома, меня приказом министра снимают с работы. Потом восстановили, но это было уже потом!
Мы рассмотрели три случая. Из этого можно сделать такой вывод: да, инструкции необходимо выполнять. Но реальная жизнь не всегда вписывается во все вместе взятые инструкции. Жизнь может поставить человека в такие условия, которые не предусмотрены инструкциями, и вы должны принимать решения сами. К этому себя надо готовить всю жизнь. Всегда надо быть внутренне готовым принимать ответственные решения, которые не предусмотрены никакими инструкциями.
Главная
1. Этический аспект
2. Научный аспект
3. Вода (Байкал – Ангара)
4. Электрическая энергия: благо и опасность
5. Роль нормативных документов в жизни индивидуума
6. Аварии и катастрофы как система методологических ошибок
7. Чернобыль. Могло ли не быть катастрофы?
8. Город как среда обитания
9. Феномен строительства
10. Работа с проектом
11. С думой о потомках
12. Менеджмент, или текущий экономический аспект
13. Конверсия космонавтики для задач экологии и устойчивого развития
14. Куда несет судьба Россию и мир?
15. Почему не идут реформы в России?
16. Природопользование и институциональная экономика
